Особенности «афганской» политики

В конце прошлого года в Кемерове вышла в свет новая книга: «Афганистан. Взгляд в прошлое», автором которой является Вениамин Чурпита, ныне председатель Кузбасского совета ветеранов угольной промышленности. В 1981-1983 и 1984-1986 годах Вениамин Михайлович работал в Афганистане в качестве партийного советника ЦК КПСС при ЦК НДПА. Казалось бы, много лет утекло с тех пор, и об афганской кампании мы стали понемногу забывать: эту войну заслонила Чечня. А ведь по сути мы мало чего знаем о пребывании советских войск в Афганистане. Но сейчас некоторые подробности афганской кампании и политики советского правительства стали известны благодаря вышедшей книге. Корреспонденту «МК в Кузбассе» сам Вениамин Михайлович рассказал еще и о том, что не уместилось на страницах издания.

- Вениамин Михайлович, почему книга вышла именно сейчас, а не год, не пять лет назад?

- Дата выбрана неслучайно: книга вышла в декабре 2009 года, к 30-летию ввода советских войск в Афганистан. Но вообще, сама идея ее создания возникла примерно 10 лет назад. Тогда нынешний главный федеральный инспектор по Кемеровской области Игорь Колесников, сам в прошлом воин-афганец, и работники областного архива попросили меня написать воспоминания о том времени в рамках подготовки к 20-летию начала афганской кампании. У меня остались документы, и я начал работу. Кроме того, меня постоянно просил об этом мой друг Алексей Петрович Рожков. Мол, сейчас, когда в Афганистане американцы, твои рассказы могут быть особенно интересны. Ну, а когда готовились к 30-летию ввода войск, Татьяна Микельсон – она и стала моим ответственным редактором – предложила мне показать тот архив, что был собран мною. И сразу же сказала: «Так это же готовая книга!» Так и получилось.

- В книге Вы приводите массу документов. Неужели все это удалось сохранить?

- Дело в том, что, уезжая из Кабула по окончании командировки, я запасся довольно приличным объемом черновиков и документов, инструкций и рекомендаций, в подготовке которых принимал участие. Это несколько десятков моих рабочих блокнотов, справочный материал, который готовили наши советники других отделов ЦК НДПА и общественных организаций, вырезки из газет и журналов и, наконец, сами документы НДПА, Революционного совета, Совета Министров ДРА.

- В Афганистане Вы побывали дважды, да еще и уезжали на длительный срок. Более того, насколько я знаю, во вторую командировку с вами отправилась жена Дарья Дмитриевна. Не было страшно? За себя, за жену…

Из книги «Афганистан. Взгляд в прошлое»:
… Добровольцев туда не отправляли, это я знал, да их и не было. Наоборот, многие по разным причинам, реальным и надуманным, уклонялись от поездки. Мне потом рассказывали, что один из секретарей обкома партии в европейской части СССР отказался поехать, сославшись на свою серьезную болезнь. На это ему резонно заметили: «Вам с данной болезнью нельзя работать и секретарем обкома». Последний не ожидал такого поворота и сказал, что готов ехать. Дело кончилось тем, что его и в Афганистан не послали, и своей должности он лишился. Но я этого еще не знал и думать об этом не мог…

- Не могу сказать, что было страшно: о страхе не думал. Но остерегался, конечно. Опасность была всегда, потому и оружие всегда носили при себе, и без охраны мы далеко не уезжали, и обстрелы периодически случались. Но это работа – что поделать. Жена у меня, конечно, отважная женщина, и когда вопрос встал о второй поездке, она заявила категорично, что одного меня не отпустит. Я озвучил это представителю ЦК КПСС и получил «добро». Причем получилось так, что я был, наверное, первым, кто поехал в Афганистан с женой. Потом стали приезжать и супруги переводчиков, других партработников. Но тогда мы были первыми. Конечно, для меня присутствие жены было очень значимым, это избавило меня от многих бытовых проблем. Особенно если учесть, что русскому человеку в Афганистане было непросто: это и климат, и особенности кухни, и менталитет этих людей…

- А что было самым сложным в бытовом плане?

- Многое. Но особые неприятности приносил ветер «афганец», который случался довольно часто. Тогда пылью и песком забивался нос, уши, глаза. Единственное спасение было – поскорее укрыться в помещении или укутаться поплотнее. Иначе уже через минуту ты был весь в песке. Часто отсутствовала горячая вода, помыться было тоже целой проблемой. Ну и скучали по родным, оставшимся в России, конечно.

Из книги «Афганистан. Взгляд в прошлое»:
…Когда мы стали анализировать годовой отчет партии, то обратили внимание на значительный прирост партийцев таджикской национальности и одновременное снижение пуштунов. Так, в 1980 году их удельный вес составлял 56,1% , но в 1982 году он снизился до 46,6%. Таджиков же было 34,9%, стало 41,9%.
Причины были в том, что крыло «парчмистов» состояло главным образом из таджиков, а крыло «халькистов» - из пуштунов. Ключевые же посты в партии, начиная с Генерального секретаря, занимали таджики...

- С местным населением у Вас отношения складывались?

- Очень сложно. Во-первых, мешал языковой барьер. Ведь языка фарси (или дари) мы не знали, общались через переводчиков, которыми были в основном таджики, армяне. Они хорошо владели языком бытовым, но какие-то специальные партийно-политические или экономические термины составляли проблему. Потому личный представитель Бабрака Кармаля Наджмутдин Кавьяни, с которым мы много работали вместе, начал изучать русский язык, для того чтобы самому читать русские книги. В первую очередь Ленина.
Если же говорить о простом населении, жителях провинций, то с ними мы общались много, но тоже через переводчиков. Главным образом это были неграмотные люди, беднота. Кроме того, их религиозные верования накладывали свой отпечаток. Например, на встречах с населением – а мы побывали в 19 провинциях из 31 – женщины не присутствовали вовсе.


Из книги «Афганистан. Взгляд в прошлое»:
… Р. А. Ульяновский был ведущим специалистом по странам Востока, в том числе и по Афганистану. С его участием вырабатывались дипломатические и другие акции… В ходе долее чем часовой беседы его особенно интересовало, надо ли тратить силы и дальше на поддержку Кармаля или поступить как-то иначе? Иначе – значит заменить его? Кем? Сам он не называл никого, ждал, что я скажу. Перед отъездом из Кабула мы проговорили этот вопрос. У нас было единое мнение: Наджиб. Он ждал именно эту фамилию, что было заметно по его реакции. «Какие доводы в его пользу?» - задал он вопрос. Ответ мой был примерно таким: «Наджиб не меньше, если не больше наш, чем Кармаль. Прагматик. Гибкий политик. Авторитетен и у пуштунов, и у таджиков, и у других народностей. «Парчмист», но умеет ладить с «халькистами». Пользуется поддержкой военных, хороший контакт с племенами. Понимает социальные проблемы своей страны». Третий наш собеседник в разговоре не участвовал, только делал какие-то пометки в блокноте. Когда я характеризовал Наджиба, он согласно кивал головой…

- В книге Вы много рассказываете о партстроительстве. Но, гладя на ситуацию из дня сегодняшнего, нет ли у вас ощущения, что все это было зря? Ведь все, что было создано тогда, сейчас разрушено...

Из книги «Афганистан. Взгляд в прошлое»:
…После беседы вождь пригласил нас к обеду. В местной мечети (другого места, как мне объяснили, не было) были разостланы на ковре скатерти, и на них расставлены миски с жидкой тушеной картошкой и бараниной, а также разложены лепешки, наподобие лавашей. Рядом зелень – лук, кинза. Ни ложек, тем более вилок, ножей не было, столов и стульев – тоже

- То, что разрушено – это факт. После прихода к власти талибов были разрушены даже здания советского посольства, Дома науки. Имела ли смысл афганская кампания в целом? На этот вопрос я тоже не могу ответить однозначно. Я понимаю тех, кто говорит, что нам вовсе не нужен был ввод войск в Афганистан. Потому что, и в самом деле, для России более важна дружба с другими государствами. Сейчас, например, с нашими братьями-славянами: с Белоруссией, Украиной, Болгарией и т. д. В этом смысле Афганистан – беднейшая страна, с очень скудными ресурсами, России малоинтересна. Но если говорить о большой политике, нам был необходим дружественный Афганистан. И у Афганистана был интерес к политической системе Советского Союза. Бабрак Кармаль хотел построить в стране аналогичную политическую систему. Другой вопрос состоит в том, что нельзя было форсировать события, о чем мы и говорили тому же Кармалю. А то дело доходило до того, чтобы поменять фундаментальные основы Корана. Например, запретить иметь четырех жен. Конечно, в стране, где веками существовал другой обычай, такие вещи были просто недопустимы. Интерес у населения к новым веяниям был. Скажем, к женскому движению. Достаточно сказать, что тогда 12 тысяч женщин вступили в ряды НДПА, стали появляться женщины-учителя, врачи. Жена Бабрака Кармаля стала заведовать детским домом «Ватан» («Родина»). Особенно хорошо эти перемены воспринимались молодыми людьми, которые хотели жить в современной, цивилизованной стране. Но все это нужно было внедрять в жизнь очень и очень тонко. К сожалению, не получилось. Но в любом случае «советский период» в Афганистане стал частью истории.

Из книги «Афганистан. Взгляд в прошлое»:
В 1985 году, летом, будучи в Мазари-Шарифе, мы не могли не заехать на завод по производству минеральных удобрений. Были мы там примерно около часа. Выезжая с территории завода, я увидел снаружи от заводских ворот наши БТРы и советских солдат. Мы остановились, подошли к ним, расспросили их о службе. Они вместе с афганцами охраняли завод. В том, что было от кого охранять, мы убедились тут же. Только собрались садиться в машины, как к Н. Кавьяни подбегает запыхавшейся афганский солдат. Из его прерывающейся речи мы кое-как уяснили, что ведется ракетный обстрел завода, и нам надо срочно уезжать. Позже сказали, что на территорию завода упали и взорвались четыре ракеты, выпущенные из ущелья в 20 километрах от завода с небольшого грузового автомобиля. Их засекли с вертолета, но владельца ракет и автомобиля не нашли.









.