Без труб и барабанов

20-летний юбилей могучей и масштабной забастовки кузбасских шахтеров Россия не отмечала. Кроме 11 июля 1989 года в новейшей истории страны есть столько дат и событий, связанных с пользователями помещений Кремля, что провинциальный бескровный бунт рабочих не вмещается в памяти тех, кто централизованно пишет и правит историю страны, блюдет ее на предмет фальсификаций.

В Кузбассе представители общественных организаций собрались за круглым столом обменяться мнениями по теме «Власть и общество в условиях кризиса: уроки 1989 года».

Рассчитывали на полчаса.

Легендарный Михаил Иванович Найдов (в тот год – генеральный директор объединения «Прокопьевскгидроуголь») сразу взял быка за рога: «Некоторые говорят, что шахтерские забастовки развалили СССР. Это не так». Знатный горняк напомнил, что перестройка была объявлена с 1985 года, но реально ее не было. Поскольку руководители страны не знали, что и как на самом деле нужно делать и каковы будут последствия. Потому случались такие кампании, как борьба с пьянством, когда кинулись корчевать виноградники. Прошло четыре года правления Горбачева, а вместо перестройки получили пустые полки.

Есть версия, что небывалая забастовка началась с того, что на междуреченской шахте им. Шевякова не было мыла. Так это реальная ситуация, напомнил Найдов. Ведь по предприятиям не могли купить мыло, и директора оформляли выделение наличных денег мастерам и бригадирам как материальную помощь. Чтобы на эти деньги закупить в магазинах мыло. Дошло до того, что наши шахтеры скупили мыло даже на Алтае.

Михаил Иванович вспоминает, что руководство страны странным образом поделило население. Во время визита в Донбасс главный человек в СССР Михаил Горбачев фактически объявил главными «ведьмами» директоров: «Вы давите их снизу, а мы будем давить сверху!»

Найдов, ныне председатель фонда «Шахтерская память» (всех регалий Михаила Ивановича не перечесть) убежден, что тогдашняя власть понятия не имела, как действовать в кризисе. И вспоминает, как тогдашний министр угольной промышленности Михаил Щадов звонил ему 11 июля: «Еду в Междуреченск, там на шахте Шевякова буза. Полчасика задержусь и через полтора часа буду у тебя в Прокопьевске».

Сегодня, через 20 лет, когда страна прошла через множество конфликтов и противостояний, имеет опыт преодоления эпохальных кризисов, действия представителей власти, выросших в эпоху всестороннего застоя, кажутся странными. Как то, что генеральный директор заявляет забастовщикам: «Не хотите в шахту идти? Жрать захотите – пойдете!» Демонстрация полной неспособности власти вести диалог с трудящимися, с народом. Ведь публичной политики не было, как-то все двигалось на месте само собой, поскольку руководствовались тем, что существовало не облекаемое в конкретные слова убеждение: «Есть мнение!»

Никто словно не хотел признавать реальное положение вещей, денег у шахтеров и у многих других жителей страны вполне было достаточно, и цены на продукты были приемлемые, проблема только в том, что самих продуктов в магазинах не было.

Надо было гасить пожар простыми способами. Найдов вспоминает, как говорил членам ЦК КПСС, посылайте мыло самолетами. Не решали. Не способны были решить. Когда заполыхала забастовка, по телевизору показали, как решали «мыльный вопрос» девять министров. Страна увидела полную беспомощность и безответственность своей власти: министры спирали ответственность друг на друга: ты мне это не поставил, а ты мне это.


Чужие длинные руки

Зампред областного Совета депутатов Алесандр Микельсон также не согласен, что из Кузбасса начался развал Союза. Александр Юльевич убежден, что «шахтерскую карту» разыграли нездешние злые силы. Господин Микельсон не согласен, что власть была тогда неспособна. Другое дело, что некто специально создавал вакуум вокруг Горбачева, который заполняли консультанты. И специально создавался товарный дефицит. Микельсон вспоминает, что зимой под новый 1991 год был в Ленинграде и поразился тому, как в магазинах из продуктов были представлены только кофе в зернах, березовый сок, хлеб, соль и шпроты. Выходит, что продукты где-то задерживались, чтобы возбудить людей.

Депутат облсовета, ученый историк Владимир Волчек уверен, что тогда власть в Москве все знала и понимала. Но почему-то бездействовала. А потому, что Горбачев сам признался потом, значительно позже, что его целью было свержение коммунистического режима. И шахтерские забастовки во многом были инспирированы. Главное, что нынешняя власть извлекла уроки из прошлого, понимает, что нужно слушать людей и принимать иногда оперативные решения.

Доктор философских наук Виктор Васильевич Желтов оценивает кузбасскую забастовку как звено неизбежных перемен. Это было не частное событие. Ведь волна протестов продолжилась и на Восточную Европу, смела Берлинскую стену. Шахтерская забастовка обнажила ключевую проблему – модель управления государством, обществом, экономикой просто не соответствовала времени. Могло начаться и не в Кузбассе, а в любом другом месте СССР, поскольку характер отношений между властью и обществом исключал саму возможность диалога и решений. Виктор Васильевич отметил, что сегодня многое делается для ответа на вызовы времени, но осуществляется медленно и не до конца. Если что и делается, то исключительно по инициативе центра. Хотя главный урок 1989 года не должен быть забытым: публичная власть не обладает монополией на правильность политики.

Бла-бла-бла

А потом была зачитана историческая справка развития событий на шахте Шевякова. Началось-то все, оказывается, не 11 июля, а за полгода до того, когда горный мастер Кокорин написал в «Прожектор перестройки» о безобразиях на предприятии. В том числе и о том, что элементарно нет мыла, чтобы помыться после смены.
Выросло уже поколение, которое понятия не имеет, что это за «Прожектор перестройки». Это была такая страшно популярная телепередача. Которую смотрела вся страна. Потому что это были полчаса корчевания недостатков, это были полчаса публичной правды о нашей жизни. Среди тотального лицемерия публичной политики это было окошко надежды, что действительно кое-где у нас порой что-то перестраивается.

Но про шахту Шевякова по телевизору зимой не рассказали. Так ведь в адрес передачи приходили десятки тысяч писем. Но письмо мастера Кокорина не выкинули в корзину. Тогдашняя пресса работала по жесткой схеме: письма трудящихся направлялись для принятия мер в разные инстанции. И шевяковское письмо из Останкино отправилось по инстанциям вертикали власти. В итоге докатилось до местных начальников, которые дали шахтерам пустую отписку. Просто бла-бла-бла и никакого решения проблем. Не разрядили ситуацию. Было и собрание шахтеров 15-16 июня. 28 июня Кокорин представил требование горняков из 20 пунктов. Верхние инстанции поручили ответить на письмо директору шахты. Он и попытался выступить перед 50 шахтерами. Качество этой речи оставляло желать лучшего, так что, выслушав ответы на первые шесть вопрос, горняки ушли. У историков есть полная хроника событий, она пестрит датами и напоминает хронику пикирующего бомбардировщика. Все необратимо неслось к тому, чтобы взорваться. Тут никакого ЦРУ не сообразит завернуть такую поганку. Что называется, никаких врагов не требуется, если у вас такие друзья.

Город не стал котлом

В общем, «круглый стол» стал определенным срезом умонастроений в обществе. Всех не перескажешь, но вот на выступлении Виталия Шкурата хочется остановиться подробней. Рассказ генерал-майора, начальника кузбасской милиции в тот 1989 год, ценен для потомков. Виталий Васильевич вспоминает, что действительно, никто не мог предположить такого развития событий. Но такая обстановка, как на шахте Шевякова, была на многих предприятиях. И когда все началось, то генерал постоянно общался со своим министром. «Что там происходит в Междуреченске? – Пока только в Междуреченске. Завтра может начаться в других городах. – Сколько у тебя людей? - 30 тысяч. – Вот половину отправляй в Междуреченск. Я еще тебе подошлю 15 тысяч с Алтая и закупоривай город! – Я не буду этого делать, вы не понимаете настроения людей. – Вот как! Ты отстраняешься с должности начальника УВД! Будешь и.о., я подошлю тебе замену!».

Генерала Шкурата в итоге не заменили, потому что буквально через сутки забастовали все шахтерские города Кузбасса, и сунуть голову в кипящий котел охотников не нашлось.

Виталий Васильевич вспоминает, что не знали, что делать в обкоме КПСС (это высшая власть в регионе, как ныне администрация), только и сказали: ну, исполняй, что тебе министр сказал.

А как ты это исполнишь? Оцепить город?!

- Мы вошли в трудовые коллективы, мы создавали забасткомы, вводили в них своих ментов, - рассказывает генерал Шкурат. – Мы находили понимание, потому что первая же ночь на площадях показала (случались пьянки и драки), что нужен порядок и дисциплина. Мы отбирали хороших ребят в рабочком, более ста человек у нас там работали.
Кто-то из заседавших возразил генералу, что нет ни одного документального свидетельства, что Междуреченск хотели блокировать, направить в Кузбасс милицию из других регионов.

Генерал, член Совета старейшин Кузбасса, одарил возразившего улыбкой мудрого человека: «Конечно, письменного приказа не было. Но это не значит, что приказа не было вообще. Было сказано: исполняй и доложи».

Ну и ладно, что юбилей прошел без труб и барабанов. Главное, что в основном уроки 1989 года восприняты правильно и реакция властей сегодня на любой ропот, на каждое негативное событие следует незамедлительно, а иногда и с упреждением.