Надежда на спасение

Пересадка органов во всем мире остается надеждой больных на спасение, порой – единственной. Но российская трансплантология отстает от зарубежной по количеству проведенных операций. При этом наши специалисты - высшего класса. Так, в Кузбассе опыт операций по пересадке почек насчитывает 40 лет, однако многие проблемы до сих пор остаются нерешенными.

Кемеровский межрегиональный центр трансплантологии открылся в числе первых в СССР. За все годы в нем выполнены более 700 трансплантаций почки, в том числе и при сахарном диабете. Сокращение количества операций началось после 2000 года, когда их федеральное финансирование прекратилось. «До этого мы выполняли в среднем 35-39 трансплантаций, - рассказывает глава Кемеровского межрегионального центра трансплантологии Теодор Шраер. – В первом полугодии 2001-го, на старом запасе медикаментов, была сделана 21 операция, а во втором – уже только 4. Затем ситуация постепенно выровнялась за счет областного финансирования».

В 2007 году провели 20 операций, в 2008 году - 27. На сегодняшний день в листе ожидания на пересадку почки – 37 человек. Столько операций в год делали в лучшие времена центра. Как правило, на операцию направляют тех, у кого «фильтры» организма уже не работают. Такой человек находится на гемодиализе - лечении аппаратом «искусственная почка». Когда в 2007 году в Кузбасс поступили 50 новых аппаратов, была надежда, что проблем у страдающих почечной недостаточностью больше не будет. Однако даже в департаменте здравоохранения отмечают, что полностью потребность в диализаторах не была покрыта нигде и никогда: аппаратов на всех не хватает. Сегодня гемодиализ можно получить только в Кемерове и Новокузнецке. В столице Кузбасса действуют 22 гемодиализных места, в Новокузнецке – 25. Года три назад поднимался вопрос о создании городского гемодиализного центра в Кемерове, но так и остался открытым. Сейчас на гемодиализе находится 194 жителя Кузбасса. В прошлом году, по информации департамента, гемодиализ проведен 324 пациентам.

Профессор Шраер отмечает, что пока диализных мест достаточно для того, чтобы обеспечить заместительную терапию в ожидании трансплантации. «То, что мы сейчас не можем пересадить почку, не означает того, что больной погибнет», - говорит он. Но, по сути, нахождение на гемодиализе не лечит – эта процедура только продлевает жизнь, лучше больному не становится (кстати, это еще и большая нагрузка на весь организм).

Живущие на гемодиализе – это тяжелые инвалиды. Понятно, что жизнь в поездках несколько раз в неделю к «искусственной почке» превращается в тяжелое существование (особенно для жителей периферии). Пересадка же проблему решает. И провести ее важно на ранней стадии, желательно – в додиализной.

Зачем мертвому почки?

Трансплантология всегда стояла на месте столкновения юридических и этических постулатов с необходимостью спасать жизни. В России законодательно запрещена продажа органов, пересадка от живых доноров допускается, но родственникам – по принципу наиболее вероятной совместимости. В отношении забора органов для пересадки у трупа в стране действует презумпция согласия. То есть, если человек прижизненно не выражает отказ стать донором после смерти, врачи имеют право забрать его органы для трансплантации. Родственников умершего спрашивать никто не будет. Но забор происходит только при констатации смерти - биологической (полная остановка сердца) или окончательной (сердечная деятельность еще осуществляется, но мозг уже погиб).

Процедура констатации смерти прописана в законодательных актах, о каждом заборе органов врачи должны сообщать в прокуратуру. Казалось бы, проблем с мертвыми донорами быть не должно. Но страну то и дело сотрясают скандалы около трансплантологии, после которых количество пересадок резко падает, а это – чьи-то неспасенные жизни. Обычно проблемы врачам создают родственники погибших, которые рассматривают изъятие органов у их близких как надругательство над телом. Коллизии между разными законодательными актами (закон о пересадке органов и закон о погребении) делают этот аргумент небезосновательным с юридической точки зрения. Казалось бы, человеческая жизнь стоит выше всякой этики и уважения к телу, пусть к человеческому, но все-таки – мертвому. За все годы работы у кузбасских трансплантологов особых конфликтов с обществом не возникало.

По словам Теодора Шраера, был один случай, и тот закончился анекдотом. «Жалобу написала жена человека, который умер после операции на сердце с искусственным кровообращением, - рассказывает он. - Якобы у него забрали почку, утверждала она. Мы знали, что этого не было. После проверки подтвердилось, что у больного никто ничего не забирал. Когда женщину спросили, что ее надоумило написать жалобу, она ответила: а мне так сказали! Причем «сказали» аргументированно с медицинской точки зрения: если больной умирает при операции с искусственным кровообращением, почки хорошо сохраняют свою функцию, это лучшие доноры. «Советчик» не был далек от медицины, таким образом». Еще две жалобы носили характер завуалированной продажи органов. Жены не жаловались на врачей, они просто требовали, чтобы им выплатили компенсацию за моральный ущерб.

Донорами посмертно обычно становятся люди с черепно-мозговыми травмами, находящиеся в глубокой коме, либо с опухолью мозга. В этом случае разрешения забрать органы не спросишь. Чтобы избежать проблем с законом и этикой, в США, где действует презумпция согласия стать донором, придумали интересную форму. Перед тем как получить автомобильные права, человек в специальном листке делает отметку – согласен/не согласен. По последним данным, согласны – 70%. У нас же, с презумпцией согласия, умонастроение общественности лихорадит с определенной периодичностью.

Проблемы не решены

В области существует 8 баз по пересадке органов в городах Кемерово, Новокузнецк, Ленинск-Кузнецкий, Прокопьевск, Анжеро-Судженск, Березовский, Юрга, Белово. В принципе, расстояния внутри региона позволяют доставлять органы для пересадки в достаточные для жизнедеятельности органа сроки. Однако число проведенных операций сокращается из-за непригодности трансплантов. Не каждая почка подходит и не при каждом случае. Так, в последнее время многие почки от умерших оказываются инфицированными. Почки погибших в ДТП почти никогда не годятся – они погибают в результате полученных травм. Для того чтобы почка прижилась и нормально функционировала, необходима сочетаемость организма донора с реципиентом по антигенам. Поэтому очередь на трансплантацию, в которой сейчас находятся 37 человек, не может быть живой. Получает орган тот, кому он больше всего подходит биологически.

По прежнему ситуация в трансплантологии остается проблемной – люди не дожидаются органов.

Теодор Шраер отмечает, что областные власти очень помогли кузбасской трансплантологии, но ни один регион сегодня полностью не справляется с проблемами. Между тем именно в Кузбассе разрабатываются уникальные в российской и мировой практике методы трансплантологического лечения почечной недостаточности. Профессор Шраер говорит о проблеме специалистов – специальности «трансплантолог» в российских вузах нет, врачей-нефрологов не хватает.

Добиться для области выделения новых дорогостоящих аппаратов – это большое достижение, безусловно. Но, к сожалению, оно только частично решает проблемы больных почечной недостаточностью. Пересадка оправданна еще и по экономическим показателям. Гемодиализ для одного пациента в течение года стоит около 30 тыс. долларов. А после операции по пересадке человек может вести практически нормальную жизнь, к чему и стремится современная медицина.