В областном центре Кузбасса развернулся «тихий скандал». Уникальный Кемеровский экспериментальный завод средств безопасности (КЭЗСБ), в своем роде единственный в России, производящий столь же уникальные изделия, в том числе для угольной отрасли, оказался в положении дойной коровы, когда дояр может вместе с молоком забрать из нее остатки жизненных сил. К чему это может привести? – остается только гадать. А потому судьба предприятия и многочисленного трудового коллектива пока тоже неизвестна.
Как уверены представители нового собственника («Мой банк». - Прим. ред.) получить деньги с едва-едва встающего на ноги завода, который еще недавно переживал нелегкие времена, пытается бывший собственник и руководитель Василий Кондаков. Причем пока делает это вполне успешно. В том числе и с помощью судебных инстанций. Секрет в особенностях патентного права, когда само производство – площади, здания, станки, опыт рабочих – все это стоит гораздо меньше, чем патенты.
Выгодные решения?
Суть конфликта между бывшим собственником и действующим предприятием, расположившимся рядом с кемеровским технопарком, проста. Василий Кондаков числится в коллективах авторов почти в тридцати патентах, которые использовались при производстве изделий КЭЗСБ.
Раньше, когда бизнес принадлежал Василию Марковичу, все было, как говорится, чинно и благородно – он регулярно получал начисляемые его подчиненными авторское вознаграждение.
А теперь, не вдаваясь особенно в подробности созданной вокруг завода финансовой схемы, тем не менее постараюсь объяснить ее суть.
100 процентов акций ОАО «КЭЗСБ» принадлежало управляющей компании ООО «Кузбассгорноспасатель» (КГС). Учредителями КГС, в свою очередь, числились два физлица – директор Василий Кондаков и главный бухгалтер завода Татьяна Саглдинова. То есть собственники одновременно выполняли роль топ-менеджеров предприятий. А потому, что вполне логично, могли принимать такие решения и подписывать такие документы, которые им казались наиболее подходящими, а значит удобными и… выгодными. Не без этого, видимо.
Стоит отметить, что со временем КЭЗСБ стал для Кондаковых делом семейным. Так, на предприятие пришли сын Василия Марковича Андрей и дочь Елена.
Непростая патентная история, из-за которой нынешнее руководство завода столкнулось с серьезными проблемами, уходит как минимум в начало 2000-х годов. По крайней мере среди документов, которые предоставил Василий Маркович в суд, требуя обязать КЭЗСБ выплатить ему «авторские» деньги, фигурируют договоры, датированные началом века.
По сути, Василий Кондаков в суде потребовал с предприятия, которое продал в прошлом году, так называемое роялти – авторское вознаграждение за 2010 год. При этом небезынтересен тот факт, что представители ответчиков утверждают, что в настоящее время не используют полезные модели, среди авторов которых числится Кондаков, вовсе.
В результате рассмотрения иска судья Федерального суда Рудничного района Ольга Давыдова решила удовлетворить требования истца, обязав выплатить кемеровчанину 2,6 миллиона рублей равными долями КЭЗСБ и КГС – по 1,3 миллиона рублей с каждого предприятия.
Почувствуйте разницу!
В настоящее время решение первой судебной инстанции уже вступило в силу. Сейчас юристы КЭЗСБ подали заявление в надзорную инстанцию. «Я не вправе оценивать решение суда, - отмечает юрист Дмитрий Григорьев, представляющий интересы КЭЗСБ и КГС, - однако мнение свое готов высказать. Так, в качестве доказательств того, что предприятие что-то должно Кондакову, истец предоставил в суд договоры между ним как автором и предприятиями КЭЗСБ и КГС, являвшимися на момент их подписания его собственностью, которые, по сути, являются ничтожными. Причем по нескольким признакам. В том числе потому, что представленные договоры не были зарегистрированы, как того требует Гражданский кодекс РФ, в Роспатенте. Очень жаль, что суд не счел это обстоятельство достаточным для того, чтобы отказать в исковых требованиях».
Что же это за договоры, о которых говорит кемеровский юрист? Стороннему человеку трудно порой разобраться в юридической казуистике, однако это стоит сделать. Сразу отмечу, что договоров, фигурирующих в деле, много. Приведу только один типичный пример.
Итак, рассмотрим, например, договоры относительно полезной модели, являющейся объектом патентного права, которое называется «Устройство для дистанционного открытия пожарного трубопровода». Первый договор, датированный 4 сентября 2000 года, подписанный Василием Кондаковым с КЭЗСБ, которым, напоминаю, он владел и руководил одновременно, предусматривает передачу авторами, среди которых был и Василий Маркович, право «на подачу заявки на указанную выше полезную модель, получение свидетельства, изготовление и реализацию продукции…» Что и было сделано – патент получен.
Здесь стоит отметить, что именно патентообладатель – тогда КЭЗСБ, а позднее КГС, - вправе распоряжаться патентом. Это так называемое исключительное право. Например, заключать договоры с третьими лицами на производство изделий с использованием патента.
Как пояснил Дмитрий Григорьев, согласно действующему законодательству авторы не вправе регулировать «изготовление и реализацию продукции» с использованием их полезной модели, если они не являются патентообладателями. Это прерогатива последнего. А значит, можно сделать вывод, подытоживает юрист, что в договоре допущено существенное нарушение. Кроме того, весьма примечателен и размер предполагаемого вознаграждения. Оно согласно договору составляет 10 процентов от суммы продаж.
Если учесть, что норма прибыли на предприятии может колебаться на меньшем уровне, то, что логично, вся она должна уйти на уплату авторских плюс «еще немного задолжать». И все бы ничего, если бы опять же не действующее законодательство. Согласно еще советскому закону «Об изобретениях в СССР» (ст.32 п.1), частично действующего до сих пор, автору причитается «не менее 15 процентов прибыли ежегодно получаемой патентообладателем». Обращаю внимание: прибыли!
А теперь давайте рассмотрим варианты расчетов, предложенных в договоре Кондакова, и сравним с требованиями закона. Если КЭЗСБ продал изделие за 1 миллион рублей, то по договору он должен уплатить авторам 100 тысяч рублей. А теперь по закону. Продав на 1 миллион, завод получил прибыль, например, 20 процентов от цены, то есть 200 тысяч рублей. 15 процентов от этой суммы – 30 тысяч рублей. Итак, 100 и 30 тысяч – как говорится, почувствуйте разницу.
И тем не менее пока Кондаков был собственником предприятия, договор успешно действовал, а Кондаков, видимо, успешно получал причитающееся.
Но быть может, данный договор вполне законен и зря тот же Дмитрий Григорьев возводит напраслину на Василия Марковича? Возможно, но тогда почему данный договор, как это положено, не был зарегистрирован в Роспатенте? А ведь отсутствие подобной регистрации – это прямое нарушение статьи 1369 ГК РФ. Оно, по видимому, влечет вполне закономерное последствие – признание договора ничтожным. Но это уже дела юридические.
Искусство счета…
Пытливый читатель может спросить: а кто же насчитывал Кондакову такие кабальные для предприятия проценты? Так я ж говорю, Василий Маркович был не просто автором и директором, что, кстати, уже не мало. Он был еще и собственником завода.
И еще. Планово-экономическим отделом руководила дочь Василия Кондакова. А именно этот отдел считал плановую себестоимость продукции, производимой на заводе. И от этой плановой себестоимости, а вовсе не от прибыли, как я уже говорил выше, начислялось вознаграждение автору согласно заключенным договорам.
Как бы там ни было, продукция на заводе производилась, а значит патентообладатель, а потом и авторы вправе надеяться на какое-то вознаграждение? Бесспорно. Однако какое? Вот в этом и весь вопрос.
Если следовать логике удовлетворенного иска, то из нее вытекает следующее. В связке КГС-КЭЗСБ использовалось около 30 патентов. В каждом из них группа авторов с обязательным участием Кондакова (когда только человек успевал руководить заводом, если был полностью погружен в изобретательско-рационализаторскую деятельность!?) Тот же КЭЗСБ должен по решению судьи Ольги Давыдовой выплатить бывшему собственнику 1,3 миллиона рублей. Если посчитать, что в авторском коллективе минимум 2-3 человека, то общая сумма «авторских» за прошлый год только с КЭЗСБ вполне может достичь 70 и более миллионов рублей. И это притом, что чистая прибыль предприятия в разы меньше.
Одним словом, получается, какая-то странная арифметика. Кроме того, стоит отметить, что все иски в этом году, в которых фигурировал Василий Кондаков, рассматривала судья Ольга Давыдова. Причем все эти иски разрешались благополучно для Василия Марковича.
Среди интересных фактов в связи с противостоянием предприятия и бывшего собственника можно упомянуть еще несколько. Например, доказательства, представленные Кондаковым в суде и принятые судом за эти самые доказательства. Так, в качестве подтверждения факта производства продукции (с использованием полезных изделий, созданных при участии Кондакова. – Прим. ред.) был принят… рекламный буклет. Для тех, кто не знает, объясню – это большая цветная книжка, на которой нарисованы какие-то приборы. Можно ли судить по этим картинкам о том, что они производились, сколько их было выпущено и по какой цене – лично я не знаю.
А для расчета размера авторского вознаграждения доказательством стала справка 2-НДФЛ Кондакова за 2010 год, когда он работал на предприятии. Стоит отметить, что в справке учитываются все доходы физлица. В том числе зарплата, премии, материальная помощь. Ну и «авторские», разумеется. Но возможно ли установить соотношение всех этих доходов на основании одной только справки и узнать долю «авторских»?
И тем не менее судебное решение принято. Несмотря на это, новое руководство предприятия настроено до конца отстаивать интересы кемеровского предприятия и его трудового коллектива, добиваться того, что КЭЗСБ мог успешно работать и обеспечивать безопасность, в том числе шахтеров Кузбасса.
Как уверены представители нового собственника («Мой банк». - Прим. ред.) получить деньги с едва-едва встающего на ноги завода, который еще недавно переживал нелегкие времена, пытается бывший собственник и руководитель Василий Кондаков. Причем пока делает это вполне успешно. В том числе и с помощью судебных инстанций. Секрет в особенностях патентного права, когда само производство – площади, здания, станки, опыт рабочих – все это стоит гораздо меньше, чем патенты.Выгодные решения?
Суть конфликта между бывшим собственником и действующим предприятием, расположившимся рядом с кемеровским технопарком, проста. Василий Кондаков числится в коллективах авторов почти в тридцати патентах, которые использовались при производстве изделий КЭЗСБ.
Раньше, когда бизнес принадлежал Василию Марковичу, все было, как говорится, чинно и благородно – он регулярно получал начисляемые его подчиненными авторское вознаграждение.
А теперь, не вдаваясь особенно в подробности созданной вокруг завода финансовой схемы, тем не менее постараюсь объяснить ее суть.
100 процентов акций ОАО «КЭЗСБ» принадлежало управляющей компании ООО «Кузбассгорноспасатель» (КГС). Учредителями КГС, в свою очередь, числились два физлица – директор Василий Кондаков и главный бухгалтер завода Татьяна Саглдинова. То есть собственники одновременно выполняли роль топ-менеджеров предприятий. А потому, что вполне логично, могли принимать такие решения и подписывать такие документы, которые им казались наиболее подходящими, а значит удобными и… выгодными. Не без этого, видимо.
Стоит отметить, что со временем КЭЗСБ стал для Кондаковых делом семейным. Так, на предприятие пришли сын Василия Марковича Андрей и дочь Елена.
Непростая патентная история, из-за которой нынешнее руководство завода столкнулось с серьезными проблемами, уходит как минимум в начало 2000-х годов. По крайней мере среди документов, которые предоставил Василий Маркович в суд, требуя обязать КЭЗСБ выплатить ему «авторские» деньги, фигурируют договоры, датированные началом века.
По сути, Василий Кондаков в суде потребовал с предприятия, которое продал в прошлом году, так называемое роялти – авторское вознаграждение за 2010 год. При этом небезынтересен тот факт, что представители ответчиков утверждают, что в настоящее время не используют полезные модели, среди авторов которых числится Кондаков, вовсе.
В результате рассмотрения иска судья Федерального суда Рудничного района Ольга Давыдова решила удовлетворить требования истца, обязав выплатить кемеровчанину 2,6 миллиона рублей равными долями КЭЗСБ и КГС – по 1,3 миллиона рублей с каждого предприятия.
Почувствуйте разницу!
В настоящее время решение первой судебной инстанции уже вступило в силу. Сейчас юристы КЭЗСБ подали заявление в надзорную инстанцию. «Я не вправе оценивать решение суда, - отмечает юрист Дмитрий Григорьев, представляющий интересы КЭЗСБ и КГС, - однако мнение свое готов высказать. Так, в качестве доказательств того, что предприятие что-то должно Кондакову, истец предоставил в суд договоры между ним как автором и предприятиями КЭЗСБ и КГС, являвшимися на момент их подписания его собственностью, которые, по сути, являются ничтожными. Причем по нескольким признакам. В том числе потому, что представленные договоры не были зарегистрированы, как того требует Гражданский кодекс РФ, в Роспатенте. Очень жаль, что суд не счел это обстоятельство достаточным для того, чтобы отказать в исковых требованиях».
Что же это за договоры, о которых говорит кемеровский юрист? Стороннему человеку трудно порой разобраться в юридической казуистике, однако это стоит сделать. Сразу отмечу, что договоров, фигурирующих в деле, много. Приведу только один типичный пример.
Итак, рассмотрим, например, договоры относительно полезной модели, являющейся объектом патентного права, которое называется «Устройство для дистанционного открытия пожарного трубопровода». Первый договор, датированный 4 сентября 2000 года, подписанный Василием Кондаковым с КЭЗСБ, которым, напоминаю, он владел и руководил одновременно, предусматривает передачу авторами, среди которых был и Василий Маркович, право «на подачу заявки на указанную выше полезную модель, получение свидетельства, изготовление и реализацию продукции…» Что и было сделано – патент получен.
Здесь стоит отметить, что именно патентообладатель – тогда КЭЗСБ, а позднее КГС, - вправе распоряжаться патентом. Это так называемое исключительное право. Например, заключать договоры с третьими лицами на производство изделий с использованием патента.
Как пояснил Дмитрий Григорьев, согласно действующему законодательству авторы не вправе регулировать «изготовление и реализацию продукции» с использованием их полезной модели, если они не являются патентообладателями. Это прерогатива последнего. А значит, можно сделать вывод, подытоживает юрист, что в договоре допущено существенное нарушение. Кроме того, весьма примечателен и размер предполагаемого вознаграждения. Оно согласно договору составляет 10 процентов от суммы продаж.
Если учесть, что норма прибыли на предприятии может колебаться на меньшем уровне, то, что логично, вся она должна уйти на уплату авторских плюс «еще немного задолжать». И все бы ничего, если бы опять же не действующее законодательство. Согласно еще советскому закону «Об изобретениях в СССР» (ст.32 п.1), частично действующего до сих пор, автору причитается «не менее 15 процентов прибыли ежегодно получаемой патентообладателем». Обращаю внимание: прибыли!
А теперь давайте рассмотрим варианты расчетов, предложенных в договоре Кондакова, и сравним с требованиями закона. Если КЭЗСБ продал изделие за 1 миллион рублей, то по договору он должен уплатить авторам 100 тысяч рублей. А теперь по закону. Продав на 1 миллион, завод получил прибыль, например, 20 процентов от цены, то есть 200 тысяч рублей. 15 процентов от этой суммы – 30 тысяч рублей. Итак, 100 и 30 тысяч – как говорится, почувствуйте разницу.
И тем не менее пока Кондаков был собственником предприятия, договор успешно действовал, а Кондаков, видимо, успешно получал причитающееся.
Но быть может, данный договор вполне законен и зря тот же Дмитрий Григорьев возводит напраслину на Василия Марковича? Возможно, но тогда почему данный договор, как это положено, не был зарегистрирован в Роспатенте? А ведь отсутствие подобной регистрации – это прямое нарушение статьи 1369 ГК РФ. Оно, по видимому, влечет вполне закономерное последствие – признание договора ничтожным. Но это уже дела юридические.
Искусство счета…
Пытливый читатель может спросить: а кто же насчитывал Кондакову такие кабальные для предприятия проценты? Так я ж говорю, Василий Маркович был не просто автором и директором, что, кстати, уже не мало. Он был еще и собственником завода.
И еще. Планово-экономическим отделом руководила дочь Василия Кондакова. А именно этот отдел считал плановую себестоимость продукции, производимой на заводе. И от этой плановой себестоимости, а вовсе не от прибыли, как я уже говорил выше, начислялось вознаграждение автору согласно заключенным договорам.
Как бы там ни было, продукция на заводе производилась, а значит патентообладатель, а потом и авторы вправе надеяться на какое-то вознаграждение? Бесспорно. Однако какое? Вот в этом и весь вопрос.
Если следовать логике удовлетворенного иска, то из нее вытекает следующее. В связке КГС-КЭЗСБ использовалось около 30 патентов. В каждом из них группа авторов с обязательным участием Кондакова (когда только человек успевал руководить заводом, если был полностью погружен в изобретательско-рационализаторскую деятельность!?) Тот же КЭЗСБ должен по решению судьи Ольги Давыдовой выплатить бывшему собственнику 1,3 миллиона рублей. Если посчитать, что в авторском коллективе минимум 2-3 человека, то общая сумма «авторских» за прошлый год только с КЭЗСБ вполне может достичь 70 и более миллионов рублей. И это притом, что чистая прибыль предприятия в разы меньше.
Одним словом, получается, какая-то странная арифметика. Кроме того, стоит отметить, что все иски в этом году, в которых фигурировал Василий Кондаков, рассматривала судья Ольга Давыдова. Причем все эти иски разрешались благополучно для Василия Марковича.
Среди интересных фактов в связи с противостоянием предприятия и бывшего собственника можно упомянуть еще несколько. Например, доказательства, представленные Кондаковым в суде и принятые судом за эти самые доказательства. Так, в качестве подтверждения факта производства продукции (с использованием полезных изделий, созданных при участии Кондакова. – Прим. ред.) был принят… рекламный буклет. Для тех, кто не знает, объясню – это большая цветная книжка, на которой нарисованы какие-то приборы. Можно ли судить по этим картинкам о том, что они производились, сколько их было выпущено и по какой цене – лично я не знаю.
А для расчета размера авторского вознаграждения доказательством стала справка 2-НДФЛ Кондакова за 2010 год, когда он работал на предприятии. Стоит отметить, что в справке учитываются все доходы физлица. В том числе зарплата, премии, материальная помощь. Ну и «авторские», разумеется. Но возможно ли установить соотношение всех этих доходов на основании одной только справки и узнать долю «авторских»?
И тем не менее судебное решение принято. Несмотря на это, новое руководство предприятия настроено до конца отстаивать интересы кемеровского предприятия и его трудового коллектива, добиваться того, что КЭЗСБ мог успешно работать и обеспечивать безопасность, в том числе шахтеров Кузбасса.
Версия для печати